На недавнем заседании Совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам Президент России Владимир Путин указал на необходимость создания современной системы здравоохранения и призвал врачей непрерывно улучшать свою квалификацию, отметив, что они выполняют важнейшую для будущего страны и общества работу.
Каковы пути к выполнению поставленных целей? И что надо изменить в здравоохранении, чтобы их достичь? С этими вопросами мы обратились к главному врачу московской Городской клинической больницы им. М.Е. Жадкевича Александру Мясникову, который известен своей четкой позицией относительно модернизации медицины и реформы образования.
Точка отсчета
– Надо изменить все! Другого варианта просто нет. Дело в том, что недостаточно набрать студентов и поставить задачу их обучить. Надо понять, с какой точки отсчета мы движемся. Мировая медицина сильно изменилась за последние десятилетия, мы же остались на уровне 1980-х годов. Поэтому у нас сегодня нет ни преподавателей, ни самого субстрата этой медицины, то есть носителей этих знаний.
Для начала надо принять алгоритмы, стандарты, протоколы диагностики и лечения, принятые во всем мире. Обучить им врачей-преподавателей и после этого передавать эти знания студентам. Причем не так, как это делается у нас сегодня. Во всем мире известно такое явление: после обучения некоторые студенты-медики получают психические заболевания, впадают в депрессию. Или, например, врачи-женщины в США в 7 раз чаще кончают жизнь самоубийством, чем просто женщины их возраста, а в Англии – в 5 раз. Этим я иллюстрирую уровень нагрузки, ответственности врача. Чтобы стать врачом, нужно 12 часов в день семь дней в неделю учиться.
У меня сын учится во Франции на медика, и я вижу, и сам это проходил, как это дается. Просто прослушать лекции – не вариант. Во-первых, врачу непозволительно не знать английский язык. Нравится это или нет, но на нем издается 95% медицинской литературы. Переводить ее не успевают, потому что в день выходит около 15 тыс. статей. Посчитано, что готовому врачу, чтобы быть в тренде, необходимо знакомиться с литературой три часа в день, а студенту – 12 часов. Поэтому без английского языка в медицине делать нечего. И во многих странах преподавание в медвузах ведется на нем. Высокие требования приводят к большому отсеву, и в профессии остаются сильнейшие.
Учить по-новому
Упал общий уровень подготовки студентов. Я читал интервью главного внештатного специалиста уролога Минздрава России Дмитрия Пушкаря. Как преподаватель он знает студентов и говорит, что на 4-м курсе они не понимают, почему пошли во врачи, не могут ответить на элементарные вопросы, не способны связно излагать мысли. И напоминает, что раньше врач был человеком высокой культуры, его видели в музеях, консерваториях, он много читал, писал. Сейчас нет тех студентов, тех преподавателей. Профессуру в 1990-е годы выгнали на заработки в другие места. Сейчас вроде вернулись обратно, но преподаватель должен читать лекции не 3 часа в неделю, а хотя бы 5, чтобы быть на пике. У нас такие, если и есть, их единицы и работают они больше за совесть, чем за страх, потому что оплата просто смешная.
Это огромная комплексная проблема. Реформа медицины начнется, когда мы будем учить студентов по-новому. Через пять лет, когда они выйдут из вузов, то станут носителями этой реформы. Но, чтобы учить по-новому, надо знать, чему учить, кому учить, и этим системно заниматься: правильно отбирать студентов – со знанием английского языка, с мотивацией, путем конкурса.
Нужна переаттестация всех врачей. Нынешние не способны выдержать даже не жесткую переаттестацию. По американской или европейской программе ее не выдержит ни один академик РАН. При этом я уверен, что нашим специалистам под силу пройти такую переподготовку. Российские врачи, приезжая во Францию, Израиль или Америку, встают перед выбором: либо водить такси, либо все-таки выучить язык, подготовиться и пересдать. И через 2-3 года они становятся лучше американцев, французов и израильтян. Врачи-то у нас хорошие, просто недоученные, без грамотной подготовки. И когда они отбрасывают свою фанаберию и начинают реально учиться, то оказываются в первых рядах! Кликните лучших специалистов по любой специальности в США – выскакивают русские фамилии. Значит, это возможно, значит, такую систему нужно сделать здесь. Почему они в России не могут приложить усилия? Если мы не сделаем это обязательным, если не поставим зарплату в зависимость от следования протоколам, не будем лишать диплома и лицензии за отступления от протоколов, за неправильную, неграмотную работу, ничего у нас не будет.
Сейчас ввели систему непрерывного медицинского образования. Абсолютно правильно, это калька с Запада, так живут все врачи. Но мы возвращаемся на исходную точку: какой медицине учим, по каким алгоритмам? У меня люди ходят на повышение квалификации, их там учат тому, чему меня учили 30 лет назад. Если мы учим неправильным, устаревшим подходам, можно сколько угодно непрерывно образовываться…
Решать с престижем профессии
Какова сейчас ситуация в России? Если в Москве у медиков достойная зарплата, сопоставимая, кстати, с зарплатой врача в больнице во Франции или Германии, то в большинстве остальных регионов она в разы меньше. Так действует закон об одноканальном финансировании. Богатая больница, где есть кардиология, эксперты, высокотехнологичная помощь, получает оплату по другим тарифам и может платить врачам из заработанных денег по ОМС. А если это маленькая больничка, например, в городке Красный Холм (откуда родом все мои родственники), что они могут сделать? За консультацию больного они получат 80 рублей, доходов не хватит даже для того, чтобы расплатиться за коммунальные услуги. Поэтому лучшие специалисты концентрируются в богатых больницах, где и так все хорошо. С этим надо что-то решать, если мы хотим поднять престиж профессии врача.
Надо опять вводить распределение выпускников медвузов. Подобная практика есть во всех странах, нужно только желание это сделать.
Сколько времени мы потеряем?
Боюсь, мы не сдвинемся с места, потому что перемены предстоят слишком масштабные. Сейчас проще отрапортовать, что приняли столько-то тысяч студентов, ввели новые кафедры… И все закончится до следующей волны. Наверное, я пессимист, но ведь наблюдал эти волны неоднократно. Можно сколько угодно говорить «халва», во рту слаще не станет. Нам надо вдохнуть, выдохнуть, засучить рукава и работать. Если бы взялись за это, когда я и мне подобные начали говорить об этом 10 лет назад, мы бы уже все сделали. 10 лет – огромный срок.
Я вижу на многих совещаниях, и самого высокого уровня, все всё понимают, но воз и ныне там. Меня это всегда поражает. Если все всё понимают – президент, министр здравоохранения, представители общественных палат, тогда в чем дело?! Идет 2018 год, никто пальцем не пошевелит перед выборами, потому что кому нужны эти изменения, треволнения? Это значит, что перемены начнутся в лучшем случае в 2019 или 2020 году. Сами понимаете, сколько времени мы потеряем.
Автор: Римма Шевченко