Нервные клетки, помогающие оценить опасность, прислушиваются к иммунным сигналам, которые посылают им Т-лимфоциты мозговой оболочки.
Если лишить мозг иммунных клеток, он перестанет тревожиться – так утверждают в статье в Nature Immunology исследователи из Виргинского университета. Это далеко не первый пример того, как иммунитет может влиять на работу нервной системы. Но обычно в таких случаях говорят о собственных иммунных клетках мозга, называемых микроглией. Они напрямую вмешиваются в работу нейронных цепочек, то уничтожая контакты между нейронами, то помогая их формировать. (В одной из наших недавних статей мы рассказывали, как это происходит.) Но в случае с тревогой речь идёт о более привычных иммунных клетках – Т-клетках, точнее, о гамма-дельта-Т-лимфоцитах.
У Т-лимфоцитов есть много разновидностей, отличающихся друг от друга молекулами-рецепторами, сидящими на клеточной мембране. Буквы гамма и дельта (γδ) как раз указывают на одну из разновидностей Т-клеток. От других Т-лимфоцитов они отличаются по ряду параметров, но для простоты мы будем называть их просто Т-лимфоцитами или Т-клетками. В самом мозге их нет, но они есть в твёрдой мозговой оболочке – самой наружной из мозговых оболочек, которая плотно прилегает к костям черепа. Причём они есть как в твёрдой оболочке мозга мышей, так и в твёрдой оболочке мозга человека.
Т-лимфоциты, как и другие иммунные клетки, выделяют разные сигнальные белки-цитокины, общаясь с их помощью друг с другом и с другими клетками тела. Оказалось, что один из цитокинов под названием интерлейкин 17а (IL-17a) даёт возможность мозгу ощущать тревогу. Мышей сажали в особую конструкцию, в которой они могли выбежать на открытую платформу или же спрятаться в тени. Мыши, лишённые гамма-дельта-Т-лимфоцитов, ходили по открытой платформе, ничего не боясь, тогда как нормальные мыши старались спрятаться в тень. Такая же разница в поведении проявлялась и в других вариантах эксперимента (например, когда грызунов сажали на открытую арену – и тогда обычные мыши жались к стенке, а мыши без Т-лимфоцитов разгуливали по центру арены).
То же самое происходило, когда молекулы IL-17a нейтрализовывали тем или иным способом – то есть дело было именно в этом белке. Рецепторы к нему нашли на нейронах особой зоны мозга, которая помогает оценить опасность, и если рецепторы на нейронах блокировали, то мыши снова утрачивали всякую способность бояться и тревожиться. Интерлейкин 17a участвует в противоинфекционном иммунном ответе, однако Т-лимфоциты синтезируют его не только при инфекции, но вообще всё время. Возможно, таким образом иммунитет помогает мозгу не забываться в окружающем мире – всё-таки чувство тревоги и страха нередко спасает жизнь, особенно тем, на кого постоянно охотятся.
Наконец, исследователям удалось выяснить, что количество IL-17a зависит от кишечной микрофлоры. Если мышей этой микрофлоры лишали, то Т-лимфоциты мозговой оболочки выделяли заметно меньше IL-17a. Мы опять же много раз писали о том, что кишечные бактерии влияют на что только можно, в том числе и на мозг. Иммунная система тесно взаимодействует с кишечными симбионтами, и мозг здесь не остаётся в стороне, прислушиваясь к иммунным сигналам.
Тут возникает подозрение, что когда тревожность становится ненормальной, то это результат слишком сильной активности иммунных клеток мозговой оболочки. Вообще у любых психоневрологических патологий моет быть много причин, и вряд ли болезненная тревожность возникает только лишь из-за переусердствовавших лимфоцитов. Но вполне возможно, что, действуя на такие лимфоциты, можно хотя бы отчасти смягчить патологическую тревожность и другие похожие расстройства.
Автор: Кирилл Стасевич