Исследователи предложили использовать технологию редактирования генома, за которую в этом году дали Нобелевскую премию по химии, для лечения синдрома Ангельмана.
Ученые в своей статье из журнала Nature приводят доказательства, почему подобная терапия лучше обнаруженных ранее методов типа антисмысловых олигонуклеотидов. Она сможет остановить прогрессирование тяжелого неврологического расстройства, которое проявляется в раннем возрасте, без множества дополнительных инъекций, которые придется проводить пациенту всю жизнь.
Болезнью Ангельмана называется врожденный неврологический недуг, который начинает проявляться у детей с первых лет жизни в виде физического и умственного отставания в развитии, эпиприпадков и нарушений в движениях (они становятся хаотичными, угловатыми). Именно эти симптомы около 60 лет назад разглядел у своих маленьких пациентов британский педиатр Гарри Ангельман, дав характерной клинической картине поэтичное название «синдром счастливой марионетки». А еще через 20 лет стала известна его генетическая природа.
Ее суть в том, что случившаяся мутация в гене UBE3A нарушает производство компонентов сложной системы деградации белков в клетках. Когда система работает плохо, белки начинают засорять клетки, и это, в конце концов, приводит к их гибели. Что и случается с нейронами. Поэтому заболевание дает о себе знать в весьма юном возрасте.
«Виновницей» болезни становится мутация, поразившая материнскую версию 15-й хромосомы в том месте, где находится ген UBE3A. Однако, в отцовской версии он также присутствует. Как выяснили исследователи, в нейронах он находится в «заглушенном» состоянии при помощи длинной некодирующей РНК (UBE3A-ATS). А, следовательно, если снять «заглушку», то можно попытаться восстановить работу гена.
Этим и занялись американские исследователи, используя для проверки гипотезы мышиные модели болезни Ангельмана. Они специальным образом «настроили» аденовирусный вектор, внедрив в него генетические «ножницы», направленные на снятие «заглушки». Этот вектор вводили мышам на эмбриональной стадии и сразу после рождения, когда эффект от восстановленной работы гена будет максимальным.
Исследование показало, что в течение как минимум 17 месяцев после подобной терапии у мышей не развивались никакие признаки болезни. Авторы делают вывод, что подобный подход может оказаться эффективным для лечения болезни одного гена. Но его удобство состоит еще и в том, что пациента в течение всей жизни можно избавить от регулярных инъекций препарата, которые способны лишь временно оказывать помощь.
Текст: Анна Хоружая