Десять лет назад современное человечество было потрясено новостью, исходившей из лаборатории весьма известного генетика и антрополога Сванте Пеэбо.
Оказалось, что предки означенного человечества — вернее, неафриканской его части — вовсю скрещивались с жившими по соседству неандертальцами и унаследовали целых 2% (впоследствии эти цифры корректировались) их генов.
Отметим, что гипотеза возможного скрещивания между неандертальцами и сапиенсами обсуждалась к тому времени уже довольно давно, так что эти выводы для генетиков и антропологов сенсацией не стали — они скорее просто порадовались совершенству экспериментального дизайна и убедительности изложенных в статье доводов. Поставив точку в вопросе «Так было у них что-то или не было?», эта работа породила множество других вопросов, ответа на которые нет до сих пор. Интересующимся подробностями можно рекомендовать прочитать еще не слишком устаревшую заметку Михаила Гельфанда «Геном неандертальца: открытые вопросы».
Но это касается ученых, а вот нас, дилетантов, информация о том, что кто-то из наших прямых предков был неандертальцем, а кто-то другой из предков этого неандертальца физически любил, взволновала не на шутку. Как именно это было?
К примеру, дикие и свирепые неандертальцы совершают набег на кроманьонский стан, а через девять месяцев человеческая (точнее, кроманьонская) девушка рожает странного ребенка, которого любит, несмотря на косые взгляды соплеменников? Или так: застенчивый пубертатный сапиенс забредает теплым летним вечером к стоянке неандертальцев, и тамошние женщины ловят бедолагу и обучают древней науке любви? Или: добрые сапиенсы-кроманьонцы дают приют неандертальской деве, полуобнаженной и в слезах, после того, как всех ее родственников забодал шерстистый носорог? А возможно, что в разные моменты времени произошли все эти и многие другие события, благо сосуществование сапиенсов с неандертальцами продолжалось куда дольше, чем последующая чисто человеческая история.
Научная работа, опубликованная неделю назад в Science, не то чтобы отвечает на этот вопрос — она скорее дает дополнительную пищу для воображения. Однако это ведь и есть ровно то, что нам надо от такого рода науки: практическая польза от истории интимной близости наших предков с другими (нечеловеческими) существами, очевидно, невелика.
Эта работа посвящена анализу Y-хромосомы (то есть мужской хромосомы) неандертальцев. Что в ней особенного? Ничего, кроме одной малости: эту хромосому очень долго не удавалось отыскать. По загадочному стечению обстоятельств, все неандертальцы, из чьих останков удавалось извлечь ДНК в приличной сохранности, оказывались женского пола.
Тут, наверное, надо пояснить для самых чистосердечных читателей, что Y-хромосома передается исключительно по мужской линии (так как все, кто ее несет, по определению мальчики). С другой стороны, митохондриальная ДНК передается только по женской линии, поскольку в сперматозоидах митохондрий нет (или почти никогда нет, не будем в это сейчас углубляться). И поскольку у этих генетических носителей никогда не бывает перемешивания отцовских и материнских генов (то есть кроссинговера, или рекомбинации), они позволяют вычислять общих предков по отцовской и материнской линии — так называемых «Y-хромосомных Адамов» и «митохондриальных Ев». Подробности — в нашей недавней статье «Древняя тайна в сердцевине ваших хромосом».
Итак, неандертальскую Y-хромосому выловить очень долго не получалось. С точки зрения экспериментальной методики главный прорыв этой научной работы состоит именно в том, как это наконец удалось сделать. Авторы использовали наживки («зонды») из коротких фрагментов Y-хромосомы современного человека, которая в принципе должна быть во многом похожа на неандертальскую. Именно этот метод позволил наконец-то выловить хоть что-то из слабо сохранившихся останков неандертальцев-мужчин. Все коллеги аплодировали студенту Мартину Петру, который совершил это экспериментальное чудо и стал первым автором работы.
А дальше настала пора удивляться содержательной части. Исследователи расшифровали три Y-хромосомы неандертальцев возрастом 38.000 — 53.000 лет (вернее, те их части, что удалось наловить новым методом), а также две хромосомы денисовцев. Сравнивали с современными человеческими хромосомами. Ждали, что неандертальские мужские хромосомы будут чуть больше похожи на денисовские — в конце концов, по самым последним оценкам, предки человека отделились от линии неандертальцев и денисовцев все же чуть раньше (600.000 лет назад), чем те расстались друг с другом. Весь остальной геном этой троицы такую датировку подтверждает. Однако генетиков ждал сюрприз: неандертальские Y-хромосомы очень напоминали хромосомы человека разумного, а на денисовские ничуть не походили.
Что-то похожее ученые уже видели, когда анализировали митохондриальную ДНК неандертальцев. В ней тоже были странности: в останках возрастом более 100.000 лет находили нормальную неандертальскую митохондриальную ДНК, а вот в более молодых неандертальцах она была подозрительно похожа на человеческую. Тогда ученые сделали вывод, что примерно 220.000 лет назад неандертальцы приобрели человеческую митохондриальную ДНК — по всей видимости, приведя к своему костру человеческую женщину, а то и нескольких. Потомки этой древней дамы впоследствии распространились настолько, что практически все неандертальцы, жившие 100.000 лет назад и позже, числили ее среди своих прямых предков.
Что-то подобное могло произойти и в этот раз, однако событийная канва была уже другой. На этот раз в доброе неандертальское племя как-то попала Y-хромосома человека разумного (возможно, через описанный выше сюжет с застенчивым пубертатным сапиенсом, а может, и через усыновление человеческого детеныша — никто уже этого точно не знает, но сюжет наверняка был душещипательным). Из сравнения последовательностей Y-хромосомы исследователи даже примерно определили, когда это было: от 100.000 до 370.000 лет назад.
Что произошло потом? По каким-то причинам потомки этого мезальянса оказались в большом эволюционном выигрыше — то ли сама человеческая Y-хромосома оказалась чем-то лучше неандертальской, то ли были на то другие резоны, но 50.000 лет назад уже все или очень многие неандертальцы Европы и Азии оказались носителями именно новой, человеческой Y-хромосомы.
Но вернемся к душещипательной истории любви человеческого юноши и неандертальской женщины. Были ли это наши предки? Здесь ученые могут твердо сказать: нет. Тот юноша (равно как и та человеческая дама, которая в другом мезальянсе подарила неандертальскому племени нашу митохондриальную ДНК) относился к вымершей ветви человечества, вышедшей из Африки в Палестину и переднюю Азию во время первой волны эмиграции и исчезнувшей почти без следа.
Что касается наших прямых предков, их романы с неандертальцами и неандерталками происходили значительно позже, 50.000 — 70.000 лет назад. Именно тогда мы и получили те самые 2% неандертальских генов, из которых Сванте Пеэбо сделал такую сенсацию. Среди них был и ген высокой чувствительности к боли, ставший отдельной сенсацией уже в этом году.
И вот что интересно: как следует из обсуждаемой научной работы, эти поздние романы между сапиенсами и неандерталками (или сапиенками и неандертальцами — тут уже непонятно) происходили между уже не совсем чужими существами. У тех поздних неандертальцев и неандерталок уже были в роду настоящие люди — причем как по женской, так и по мужской линии. Так что эти любовные истории были больше похожи на инцест, чем на зоофилию… а больше всего, вероятно, на обычные человеческие отношения полов, без всякого первобытного колорита.
Фундаментальный вывод из этой работы состоит в том, что чего там только не бывало за эти сотни тысяч лет. Нет, наверное, более фундаментальный вывод состоит в том, что те неандертальцы, которых антропологи, казалось бы, так хорошо знали и которые казались хрестоматийным примером параллельной ветви человечества, оказались совсем не тем, чем все думали. Во многом — по крайней мере генетически — это уже был продукт долгого сосуществования с видом наших предков, даже в те века куда более эволюционно успешным. Они и мы жили рядом и изменяли друг друга. У нас были общие дети, и, кажется, немало.
Но все-таки и менее фундаментальный вывод я не стал бы сбрасывать со счетов. Чего только не бывало! Можете, конечно, вспомнить о том, как неандертальцы и кроманьонцы ожесточенно рубили друг друга каменными топорами — ну так мы рубили друг друга и без всяких неандертальцев, даже и в недавние времена. Но вот эти моменты романтической любви и близости, этой нежности и страсти — они-то, как теперь выясняется, точно были, и не раз.
Осень была или весна? Лунный свет или жемчужные облака на закате? Ну и что с того, что она была рыжей*…
*Примечание: сейчас выясняется, что не такими уж и рыжими были эти неандертальцы, но в хорошем рассказе непременно должны быть случайные, необязательные детали. Так что рыжей и зеленоглазой, хотите верьте, хотите нет.
Автор: Алексей Алексенко