Время и пути выхода нашего вида из Африки обсуждаются столько же, сколько существует африканская теория нашего происхождения. В самой африканской прародине нынче мало кто сомневается.
Есть, конечно, отдельные археологи, генетики и китайцы, которым очень бы хотелось, чтобы люди возникли ещё где-нибудь, кроме Чёрного континента, но факты упрямы. Полицентристы всё больше скатываются во фричество, порой не чуждаясь даже откровенных подтасовок, как в последнее время мы не раз видели на примере датирования некоторых “древнейших”.
Таким образом, вопросов два: когда и каким путём? Тут диапазон мнений необычайно широк. Австралийские археологи из кожи вон лезут, чтобы доказать, что Австралия была заселена вообще первой после Африки (непреходящая классика – Малакунанжа II, она же Маджидбебе), а “австралийская цивилизация” – древнейшая. И пофиг на географию! Иные китайцы, отчаявшись доказать происхождение людей из синантропов, пытаются хотя бы датировать первую миграцию сапиенсов в Китай временем больше 68 или даже 153 тысяч лет назад (например, так датировался череп из Люцзяна). Увлечённые модной волной удревнения, стараются не отставать и исследователи находок из Лаоса (Там Па Линг) и с Суматры (Лида Аджер). Даже обе Америки регулярно выдают цифры в десятки и сотни тысяч, а в самых одарённых случаях – больше миллиона лет (прекрасное: Толукуилла, Церутти Мастодон, Эсперанца Кэйв; свежее: Санта Элина). Разве одна забитая политкорректностью Европа скромничает, рассуждая больше о величии неандертальцев, загноблённых после злыми кроманьонцами, и не решается удревнять своих сапиенсов более чем на 43 тысячи лет (а если, скажем, находим наскальное искусство в Испании под 65 тысяч лет, скорее признаем его неандертальским, чем следом ранней миграции сапиенсов – сравните с аналогичной ситуацией в Австралии или Америке, где каждый уголёк или нестандартный булыжник мигом объявляется следами сапиенсов; впрочем, диким русским можно чуть больше, они же не вполне европейцы, и тут появляются даты для Усть-Ишима в 45 тысяч лет и Костёнок 12 в 52 тысячи лет).
Но все эти игры в “самого древнего сапиенса” упираются в простую вещь – в факты. В антропологии и археологии принцип “чем древнее, тем лучше” не работает. Работает только “как на самом деле”. Странно и глупо гнаться за рекордом, игнорируя и искажая реальность, “забывая” про “неудобные” факты и преувеличивая “удобные”. Благо, адекватных учёных больше, чем “спортсменов”. Все датировки и возможные пути миграций многократно перепроверяются, часть из них отвергается и исправляется, некоторые оказываются вполне достоверными. А для полнейшего удовлетворения привлекаются иные науки.
Таким путём пошли исследователи, создавшие реконструкцию климатическо-ландшафтных условий на пути предполагаемого выхода сапиенсов из Африки и опубликовавшие её в новой статье. Для создания стройной картины были использованы множественные споро-пыльцевые анализы из целого ряда местонахождений, в том числе со дна Средиземного моря. Пыльца наземных растений позволила восстановить экосистемы, а фораминиферы и динофлагелляты из донных отложений – температуры. Конечно, для сравнения были привлечены более ранние, весьма многочисленные данные по десяткам тысячам лет для огромной территории Северной Африки и Ближнего Востока.
Картина получилась на редкость стройная. Для большей части региона во все времена были характерны пустынные безжизненные ландшафты, сильно неуютные с точки зрения первобытных охотников. Но долина Нила практически на всём протяжении представляла собой сплошной оазис, животворной нитью соединяющий тропические, вечнозелёные и полувечнозелёные леса Центральной и Восточной Африки со средиземноморским побережьем. Побережье Леванта – восточного Средиземноморья – тоже было весьма приветливым. Проблема заключалась в небольшом участке Синая, разрывавшего эти две благоприятные зоны. Большую часть времени там зияла грустная пустыня, не пускавшая неандертальцев в Африку, а сапиенсов – в Азию. И вот на этом отрезке было сосредоточено главное внимание палеоклиматологов. Одним из ключевых мест взятия проб стало MD-9509, расположенное на дне моря чуть восточнее дельты Нила и севернее Синая, как раз рядом с узким коридором, по которому гипотетически шли сапиенсы из Африки на Ближний Восток. Сюда Нил выносил пыльцу из Африки, ветер – с Синая, а одноклеточные водоросли были местными морскими.
Исследователи получили множество красивых спектров, на которых видно последовательное и, что чудесно, согласованное изменение температуры, влажности, инсоляции, числа тропических элементов флоры, вечнозелёных растений и деревьев. И – вот диво – на довольно унылом плейстоценовом фоне приятным подъёмом всех этих показателей весьма резко выделяется период 44-56 тысяч лет назад. В это время проклятый перешеек потеплел, увлажнился и слегка зацвёл, став вполне проходимым. И – кто бы мог подумать?! – именно на этот интервал приходятся все датировки самых древних достоверных стоянок с культурой раннего верхнего палеолита и самыми древними достоверными останками сапиенсов в Леванте, для чего добрые авторы даже составили особливую табличку.
Сердце радуется при виде того, что в статье люди Схула и Кафзеха с датировками от 120 до 80 тысяч лет хотя и помянуты как “ранние анатомически современные”, но подчёркнуто, что они, во-первых, носители среднепалеолитической культуры, а во-вторых, отличаются от нормальных кроманьонцев. В кои-то веки!!! Неужто хоть кто-то со времён первоописания в 1939 и 1981 годах заметил, что схульцы и кафзехцы – это не совсем современные сапиенсы?! Таким образом, авторы на корню пресекли всякие рассуждения о наинасуперпупердревнейших миграциях; вернее, согласны с тем, что таковые были, только вот к формированию современного вида человека имеют весьма косвенное отношение. А от 80 до 56 тысяч лет пустыня была непроходима.
Авторы сосредоточились на левантийском пути, но не могли не упомянуть и южный – через Баб-эль-Мандебский пролив и Южную Аравию. Хотя подробного разбора тамошних климатических условий не приведено, но как здорово, что в более ранних работах повышенная влажность климата реконструируется в Южной Аравии тоже около 54 тысяч лет назад, а до того эти места были проходимы только ранее 85 тысяч лет назад.
Таким образом, вроде бы небольшая статья оказывается чрезвычайно важной работой. Когда целый комплекс данных – по климату, флоре, археологии и антропологии – однозначно указывает на один хронологический промежуток возможной миграции в стратегически-важном месте – это не шутки.
А что же делать китайцам, австралийцам и американцам, вещающим о сапиенсах стотысячелетней давности на своих территориях? Признать их итогом более ранних миграций людей, подобных схульцам? В принципе, в классических трудах 1930-х годов сопоставления “неандерталец – схулец – австралиец – европеец” были вполне законными – для того времени и уровня развития науки. Что ж, вернёмся во времена расцвета классического английского и немецкого расизма? А может, надо просто более адекватно производить датировки и морфологические сравнения? – благо примеров корректных исследований тоже более чем достаточно. Правда, тогда картина выйдет прям как в учебниках, а вот навести шороху, словить кратковременной славы и попутно ещё немножко отрастить Хирша уже не получится. Но нам нужна сенсация или истина? Зато мы становимся ближе к познанию реальности – а ведь в этом и есть смысл настоящей науки.
Автор: Станислав Дробышевский