Последние июльские выходные закончились для старшего научного сотрудника Центрального НИИ эпидемиологии Роспотребнадзора, детского инфекциониста Антонины Плоскиревой совсем не так, как ожидалось.
В субботу 30 июля ей позвонил заместитель директора института академик Виктор Малеев. Он был немногословен. В Ямало-Ненецком автономном округе вспышка сибирской язвы. Возбудитель болезни выделен у павших оленей. В инфекционное отделение окружной клинической больницы поступил двенадцатилетний мальчик в очень тяжелом состоянии. Есть подозрение, что у него сибирская язва, но форма болезни нетипичная. Надо помочь.
Сев в самолет, Плоскирева устроилась в кресле в надежде немного подремать. Утро воскресенья застало ее в аэропорту Салехарда. Встретивший ее сотрудник Роспотребнадзора по дороге ввел в курс дела. Вспышка сибирской язвы началась с эпизоотии. Массовый падеж скота случился за несколько недель до этого. Ветеринарная служба пыталась найти причину, но это удалось не сразу. Сибирскую язву в Ямало-Ненецком округе не регистрировали с 1941 года. В 2007 году перестали вакцинировать от нее животных. Однако в 2016 году случилось необычно теплое лето. Температура воздуха доходила до 31 градусов по Цельсию. Созданные в начале прошлого века скотомогильники, в которых трупы животных, погибших от сибирской язвы, были законсервированы вечной мерзлотой, подтаяли, и инфекция вышла наружу. От животных заразились люди.
Из аэропорта Плоскиреву сразу же привезли в местное отделение Роспотребнадзора на небольшую планерку, где по-военному обозначили задачу. Ситуация развивалась стремительно. Мальчик, к которому она летела, скончался. В инфекционное отделение окружной больницы поступили еще несколько тяжелых больных. Среди них были дети. В очаге сибирской язвы кипела работа. Специалисты подразделения войск радиационной, химической и биологической защиты вели специальную обработку. Эпидемиологи, двигаясь по спирали от центра очага, где появился первый больной, опрашивали население, выявляя всех, кто контактировал с больными. Расспрашивали, есть ли симптомы болезни, был ли падеж скота. Организовывали санпропускники. Людей разыскивали по тундре c помощью вертолетов и вывозили из очага инфекции. В ближайшее время в окружную больницу должны были поступить новые пациенты с подозрением на сибирскую язву. Не заходя в гостиницу, Плоскирева отправилась в инфекционное отделение и вышла оттуда ранним утром следующего дня. Эти первые сутки были самыми тяжелыми за все время работы.
«Сложность была в том, что клиническая картина у части поступивших больных оказалась нетипичной для сибирской язвы. Все зависит от путей попадания возбудителя болезни в организм человека, — объясняет Антонина Плоскирева. — Типичная форма сибирской язвы развивается, когда при небольшой травме кожных покровов бактерия попадает через кожу. Однако у ненцев принято пить сырую кровь оленей, съедать кусочки сырого мяса при разделке туши убитого животного. В этом случае возбудитель сибирской язвы попадает прямиком на слизистые оболочки человека или в желудочно-кишечный тракт, и развиваются тяжелейшие орофарингеальная и гастроинтестинальная формы болезни. Такие проявления практически не были описаны в медицинской литературе. Соответственно, не были отработаны алгоритмы ведения больных».
В первое время местные инфекционисты надеялись, что это, все же, не сибирская язва. «Сначала подозревали туляремию, — говорит Плоскирева. — Однако сомнения быстро рассеялись. Приехавшие на помощь специалисты Ставропольского научно-исследовательского противочумного института Роспотребнадзора взяли у больных пробы и обнаружили методом ПЦР-диагностики возбудитель сибирской язвы». Это позволило клиницистам сразу перестроиться на другую тактику ведения больных. Однако трудности продолжались. У маленького мальчика с орофарингеальной формой заболевания начал разворачиваться инфекционно-токсический шок. «Возбудитель болезни выделяет токсины, — объясняет Плоскирева. — Под действием токсинов происходит нарушение работы всей системы кровоснабжения органов и тканей. Идет каскадная патологическая реакция». Больного нужно было срочно поместить в палату интенсивной терапии. Однако в инфекционном отделении реанимации не было. Поэтому параллельно там пришлось разворачивать блок интенсивной терапии. «Ситуация осложнялась тем, что не все врачи оказались героями: дежурная педиатр из инфекционного отделения в этот день не вышла на работу, — рассказывает Плоскирева. — Но мы справились. Сразу же примчалась руководитель инфекционного отделения Ирина Лапенко. Всю ночь мы были с нашим маленьким пациентом. Наутро стало ясно, что его удастся отстоять. Несколько самых тяжелых больных мы перевели в только что созданный блок интенсивной терапии».
Среди заболевших было очень много детей — практически половина. Врачи предполагают, что это связано с особенностями быта ненцев. «Принято, что дети с малолетства ухаживают за животными, — рассказывает Плоскирева. — Они помогают по дому. Например, несколько девочек 13-15 лет заразились потому, что, помогая себе зубами, вытаскивали сухожилия у только что забитого и разделанного оленя. Эти сухожилия используют, чтобы шить традиционную одежду».
Диагноз «сибирская язва» поставили 36 пациентам. Но в инфекционном отделении их было гораздо больше. «К нам привозили всех людей из очага инфекции даже с минимальными клиническими проявлениями, а также тех, кто был в контакте с больными животными, — рассказывает Плоскирева. — Внутри отделения были организованы зоны — зона для тех, кто был в контакте с больными и помещен на карантин, зона диагностическая, зона для больных. Не все, побывавшие в контакте с больными животными, заболели. Но все были под наблюдением врачей и получали соответствующее антибактериальное лечение».
После 2 августа новые больные перестали поступать. «Через 10 дней, когда я уезжала в Москву, все пациенты были стабильны, — рассказывает Плоскирева. — Конечно, многим из них предстояло провести в больнице до месяца, но мы были рады, что удалось избежать большого количества смертельных случаев. Благодаря грамотным действиям эпидемиологов распространение инфекции остановили в течение одного инкубационного периода — за неделю. Если бы за это время не удалось локализовать очаг инфекции, выявить всех больных животных и людей, количество случаев инфекции начало бы расти в геометрической прогрессии».
Было ли страшно оказаться на передовой борьбы с опасным заболеванием? Антонина Плоскирева уверяет, что риск был разумным. Врачи наравне с пациентами получали профилактическое антибактериальное лечение. Со средствами защиты проблем не было: современные противочумные костюмы, одноразовые перчатки, халаты и шапочки — это совсем не то, что тяжелые резиновые одеяния прошлого века. А вот положительных впечатлений оказалось много. «Столкнувшись с подобными ситуациями, растешь как профессионал, — говорит Плоскирева. — К тому же, я приобрела надежных друзей среди тех, с кем провела бок о бок эти 10 дней. Для меня это очень важно. Еще почему-то запомнилось, как я стала свидетелем разговора о том, как специальным образом дезинфицировали фигурки родовых божеств ненцев. Местные жители были в ужасе — сжечь эти фигурки для них значило навлечь на семью ужасную беду. Но эти фигурки особым образом обработали и вернули хозяевам. Лично меня этот момент бережного отношения к людям очень порадовал».
Автор: Алла Астахова