Психологи из Университета Британской Колумбии (Канада) провели новый эксперимент, подтверждающий, что эмоциональные состояния и обстановка вокруг сильно влияют на то, как мы воспринимаем время.
Его участникам казалось, что приятные изображения исчезают более плавно, чем картинки, вызывающие негативные эмоции, несмотря на то, что на самом деле скорость их смены оставалась одинаковой. Результаты опубликованы в журнале Psychological Science.
Всем нам известна идея, что время пролетает незаметно, когда мы заняты делом и воодушевлены. Напротив, время «тянется», если нам скучно. Канадские психологи предположили, что эмоционально заряженные стимулы – например, приятные и неприятные изображения – влияют на наши «внутренние часы», в том числе и на временное разрешение, а также скорость визуального восприятия.
За этой гипотезой стоит предположение, что приятные стимулы вызывают мотивацию к ним приближаться. Стремление, в свою очередь, делает нас менее внимательными к временным характеристикам окружающего мира: внимание подсознательно сосредотачивается на приятной цели. А вот порыв избежать неприятного стимула, наоборот, переводит нас в режим повышенного внимания, в том числе и к тому, как изменяется мир вокруг и как течёт время.
Поэтому можно предположить, что если эта система эмоции-мотивация-восприятие эволюционно доведена в нас до автоматизма, то при взгляде на изменяющееся приятное изображение нам покажется, что оно изменяется плавно (большее количество кадров сменяется за некоторый промежуток времени). Изменения неприятного изображения бросятся в глаза: покажется, что оно меняется резко, прерывисто (меньшее количество кадров сменяется за тот же промежуток времени).
Чтобы проверить гипотезу, учёные использовали стандартный в психофизиологии подход: оценку относительных величин, то есть того, как меняются ощущения людей в зависимости от того, какие стимулы они наблюдают.
В ходе эксперимента участники смотрели на расположенные в случайном порядке нейтральные (изображения общественных мест вроде парка или парковки), неприятные (изображения травм или конфликтов) и приятные (изображения десертов) картинки – по 75 каждого вида. Их подбирали так, чтобы яркость, контраст и другие объективные характеристики изображений оставались примерно одинаковыми. Кроме того, каждой картинке предшествовала её копия, разбитая, как мозаика, на хаотично перемешанные детали-пиксели. В итоге получилось 225 пар изображений. Все они угасали до чёрного экрана в течение двух секунд. При этом каждый раз картинка сменялась с частотой 16, 24 или 48 изображений в секунду.
Участникам эксперимента предстояло оценивать, насколько «постепенно», по их мнению, меняется картинка, используя шкалу от -11 (резкие переходы) до 11 (плавные переходы). Как и ожидалось, в общем они оказались чувствительны к разнице частоты (16, 24 или 48 кадров в секунду): чем больше кадров в секунду было представлено, тем большую оценку по шкале давали изображению.
Главный результат – для всех частот позитивные изображения воспринимались как более плавно изменяющиеся, по сравнению с нейтральными и негативными картинками с той же объективной скоростью смены кадров. Чтобы показать наличие эффекта, исследователи использовали многоуровневую модель, в которой учли такие факторы, как объективные характеристики изображений, а также информацию об участниках эксперимента, включая время с последнего приёма пищи.
Помимо основного эксперимента провели ещё два. В одном из них слова, обозначающие степень изменения картинки, заменяли на синонимы для того, чтобы исключить эмоциональный эффект самих слов, обозначающих направления шкалы.
В другом эксперименте была задействовали ЭЭГ для того, чтобы показать, что опыт восприятия меняется под влиянием различных эмоциональных стимулов: то есть, что визуальное восприятие становится более или менее точным, восприимчивым к деталям в результате изменения условий задания. Исследователи наблюдали, что ранние вызванные потенциалы затылочной доли (ERP; event-related potentials), которые в литературе связывают с визуальным восприятием, коррелировались с субъективными оценками изменения изображения. Кроме того, с ними связывались и поздние позитивные потенциалы (LPP; occipital late positive potential), которые в литературе сочетаются с эмоциональным значением стимула.
Так, получается, что эмоциональное содержание изображений оказывало влияние на то, что люди видят. Однако, данный эксперимент не даёт ответа на вопрос, оказывали ли эмоциональные стимулы влияние на объективно измеряемое количество информации об окружающем мире (положительные стимулы – воспринимается меньше информации) или только на то, что люди ощущали (количество информации то же, но ощущения другие).
Текст: Мария Азанова