Приговор, вынесенный гематологу Елене Мисюриной, вновь продемонстрировал, что в нашей стране нет цивилизованных методов решения конфликтов между пациентами и врачами, экспертиза неграмотна или ангажирована, а предоставляемая законодательством возможность уголовного преследования медиков приводит к тому, что вместо поиска причины гибели пациента просто назначают крайних.
По мнению экспертов, врачей нельзя сажать в тюрьму, но пациент или его родственники должны получить справедливое возмещение. Однако, закон о страховании от врачебной ошибки уже шестой год лежит под сукном.
«Мы все оказались под ударом – и врачи, и пациенты»
Подробности этого дела уже несколько дней бурно обсуждаются во врачебных группах в соцсетях. Медики говорят о том, что их профессия, действительно, связана с риском для жизни больного: они постоянно вынуждены делать выбор, учитывая потенциальную пользу и возможный риск. А также о том, что сегодня многие врачи поняли, что находятся в опасности: если состояние кого-то из их больных ухудшится, они могут оказаться за решеткой. В итоге, завтра врачи начнут массово уходить из профессии, а оставшиеся предпочтут бездействовать, чем рисковать, спасая чужие жизни.
«У нас, действительно, проблемы с качеством и доступностью медпомощи. Но завтра проблем не будет, потому что не будет никакой помощи вообще, – говорит врач эндокринолог Ольга Демичева. – Вспомните великую цитату Вотчала: трусливый врач – самый опасный врач, он найдет тысячи способов ничего не делать для больного. Мы все оказались под ударом – и врачи, и пациенты. У нас легко принимают закон об уголовной ответственности врачей за ошибку, но категорически не принимают закон о страховании врачебной ответственности».
Все по закону
Между тем, опрошенные юристы не видят в действиях вынесшего суровый приговор суда нарушения норм процессуального права. «Я не знаю всех обстоятельств этого дела, но формально статья 238 УК говорит об уголовной ответственности за оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности, – говорит управляющий ООО «Центр медицинского права», медицинский юрист Алексей Панов. – Понятие безопасности при оказании медицинских услуг заключается в обеспечении допустимого риска. Если что-то выполнено не надлежащим образом, допустимый риск переходит в недопустимый, способный повлечь за собой неблагоприятный исход. Именно это и было вменено Мисюриной по квалифицирующему признаку– нарушения, повлекшие смерть человека».
Судья не обладает специальными знаниями в медицине и выносит решение по внутреннему убеждению на основании представленных доказательств, основное из которых – заключение судебно-медицинской экспертизы, объясняет юрист. Все, что сказано в его заключении, медицинский эксперт должен обосновать, а суд должен проверить соблюдение процессуальных норм при формировании такого заключения.
Роковая статья
Впрочем, «растут ноги» этой уголовной статьи даже не из самого Уголовного кодекса, а из закона 323-ФЗ об «Основах охраны здоровья граждан». «В п.4 ст. 98 этого закона прописано, что даже если нанесенный пациенту вред был возмещен денежным путем, это не освобождает врача от административной и уголовной ответственности, – говорит юрист федеральной системы «Доступнаямедицина.рф» Рустам Гайнетдинов. – И если что-то менять в законодательстве, то надо начинать не с Уголовного кодекса, определяющего на сколько лет посадить человека, а именно с этой статьи про ответственность в сфере охраны здоровья». По мнению эксперта, регулирующий все здравоохранение в стране закон должен был бы защитить врачей, строго регламентировав их деятельность и прописав страхование ответственности.
С больной головы на здоровую
По словам члена Экспертного совета при Росздравнадзоре, президента Национального агентства по безопасности пациентов и независимой медицинской экспертизе, д.м.н. Алексея Старченко, сегодня руководству медучреждения проще подвести под уголовную ответственность врача, чем платить пациенту или его родным в рамках гражданского судопроизводства. Так можно избежать репутационного ущерба и расходов на выплату возмещения вреда.
По его мнению, дело Мисюриной должно было рассматриваться в справедливом гражданском процессе, который бы определил суму компенсации со стороны клиники, как юридического лица. «Если бы родственники пациента получили справедливое возмещение, то никакого уголовного дела не было бы. Я думаю, что сначала родственники подали претензию в медицинскую организацию и получили отписку, что пациент и так тяжело болел. Это их, конечно, возмутило, и они обратились в Следственный комитет, где завели уголовное дело», — предполагает эксперт.
По его словам, каждое осложнение имеет свою причину, с которой нужно конкретно разбираться. Администрация клиники должна была признать, что операция трепанобиопсии имеет внутренний конструктивный недостаток (возможно повреждение внутренних органов), у пациента с онкогематологическим заболеванием надо было тщательно исследовать свертываемость крови и уж тем более, не отправлять его домой без наблюдения. Но вместо этого «сдали в уголовное производство» выполнявшего операцию врача.
По словам Старченко, возложить вину на рядового врача удобно руководству не только «родного» медучреждения, но и «чужого» – нередки случаи перекладывания своей ответственности на другую, менее статусную клинику, где якобы раньше «покалечили» или «упустили» пациента. При этом, родственникам прямо указывают на врача.
И в таких случаях главную роль играет экспертиза, на основании которой суд принимает решение. Но надеяться на ее независимость и объективность не приходится: сегодня судмедэкспертиза в России никак не контролируется, и еще ни одного эксперта не привлекли к ответственности, говорит Старченко. В итоге появляются такие заключения, как, например, о смертельной дозе алкоголя в крови маленького мальчика. А одним из самых вопиющих примеров ангажированности стало заключение о причине смерти в 2013 году в СИЗО «Матросская Тишина» предпринимательницы Веры Трифоновой. В этом обвинили врача, проводившего ей процедуру гемодиализа за десять дней до смерти.
Страхование ответственности или ятрогенная статья?
Впрочем, российские власти, похоже, считают, что отечественный врач еще недостаточно запуган. Недавно председатель Следственного комитета Александр Бастрыкин предложил ввести в УК РФ отдельную статью, предусматривающую ответственность за врачебные ошибки. По его словам, в России растет число преступлений, обусловленных небрежным исполнением медиками своих профессиональных обязанностей. И новые нормы УК позволят объективно оценивать динамику ятрогенных преступлений и выяснять обстоятельства их совершения.
По мнению Панова, ведомство, скорее всего, получило заказ со стороны государства под страхом уголовного преследования мотивировать врачей на надлежащее оказание медицинской помощи. Такого нет ни в одной цивилизованной стране мира, где, в отличие от России, существует практика страхования от врачебной ошибки, значительно облегчающая разбирательства пострадавших с медучреждениями.
Между тем, о том, что такую практику предполагается законодательно оформить и у нас в стране, глава Минздрава Вероника Скворцова говорила еще пять лет назад. В соответствии с российскими реалиями, законопроект «Об обязательном страховании гражданской ответственности медицинских учреждений перед пациентами» возлагал ответственность за нанесенный пациенту ущерб на медучреждения, а не на конкретных работников. Во-первых, врач в России не является самостоятельным хозяйствующим субъектом, во-вторых, зачастую ответственность за причинение вреда пациенту несут сразу несколько сотрудников клиники. И, наконец, по мнению аналитиков Минздрава, ссылавшихся на американский опыт, персональная ответственность за неблагоприятные результаты лечения сковывает инициативу врачей, заставляя их выбирать более безопасную с точки зрения судебных издержек тактику лечения, что далеко не всегда совпадает с интересами больного.
По мнению Старченко, в России пока рассчитывать на такое страхование не стоит – для этого нет источника финансирования. Панов также призывает медиков быть реалистами, уточняя что страхование гражданской ответственности врачей не освобождает от уголовной ответственности, оно направлено на минимизацию расходов по предъявленному регрессному иску от работодателя. В случае же аналогичных уголовных дел, по мнению юриста, не стоит надеяться на то, что свидетельства невиновности будут выявлены следствием, а надо действовать на опережение. «Вопросы, связанные с оценкой доказательств, надо поднимать до вынесения приговора – либо на этапе предварительного следствия, либо в судебном процессе, – говорит эксперт. – Нужно привлекать грамотных адвокатов, есть масса процессуальных возможностей, которыми сам врач, не будучи юристом, не сможет грамотно воспользоваться. Действительно, наличие вины должно доказываться государством, но обвиняемым по врачебным делам не запрещено, даже необходимо представить доказательства своей невиновности. Это единственный выход из такой ситуации».
Автор: Ирина Резник