Семнадцатого июля отмечался международный день эмодзи, смешных картинок-сообщений, используемых в электронных сообщениях и на веб-страницах. День эмодзи отмечается с 2002 года, когда компания Apple анонсировала личный программный календарь для Mac OS X.
На стилизованной иконке от Apple, изображающей календарь, с тех пор стоит именно эта дата. Иконка полюбилась пользователям, став одной из эмодзи наряду с другими. Популярность картинок, проникших в язык веб-общения, порой заставляет говорить о появлении новой графической системы знаков.
Эмодзи — очень аморфное и неоднородное явление, в нем смешаны разные, c семиотической точки зрения, знаки и системы. Обычно этим словом обозначают пиктограммы, но это могут быть и языковые знаки, и смайлики — эмодзи функционируют очень по-разному.
Можно ли называть эмодзи некоей новой письменностью, сравнивать их с идеограммами — знаками, условно изображающими то или иное понятие? Мне кажется, нельзя. Эмодзи не превращаются в идеограммы, оставаясь на уровне пиктограмм — то есть того этапа развития письменных знаков, который предшествует идеограммам. Если идеограммы уже являются языковыми знаками, то пиктограммы — то, что в лингвистике принято называть предписьменностью.
Принципиальное отличие идеограмм заключается в том, что составленное из них сообщение читается единственным вербальным образом. Элементы идеографического письма — это по сути слова, языковые знаки.
Пиктограмма же — это картинка, которая может интерпретироваться разными способами. У Геродота есть известный рассказ о том, как персидский царь Дарий получил от скифов послание, состоявшее из лягушки, птицы, мыши и пяти стрел. Царю и его советникам пришлось крепко подумать, но они так и не пришли к единому мнению, что хотели сказать им скифы. У каждого из полученного ими предмета имелось свое символическое значение, но интерпретировать их можно было по-разному.
Приведу не очень корректную, с лингвистической точки зрения, аналогию. Пиктограмма — это как бы еще не слово, а его корень. Его можно интерпретировать и как глагол, и как существительное, и как наречие. Вот так и пиктограмма — это идея, способная принимать разные словесные выражения. Например, если вы рисуете автобус, то это может значить и «автобус», и «ехать на автобусе», и еще что-то, связанное с автобусом. Поэтому когда мы имеем дело с предписьменностью, нельзя говорить, что перед нами текст. Это некий квазитекст, которому можно сопоставить разные тексты. Он не читается единым образом.
Эмодзи находятся на этом семиотическом уровне — уровне предписьменности. Это не язык, хотя бывают четкие семиотические системы и вне языка, например дорожные знаки. А здесь мы имеем дело с огромным разнообразием, потому что пользователи интернета придумывают все новые и новые эмодзи. Но все это, скорее, ради эстетики, не ради коммуникации.
Как историческая ступень, это, конечно, характерно для детей. На мой взгляд, использование эмодзи — это откат в детство, если хотите, в детство человечества или просто в детство каждого из нас: люди вокруг вдруг начинают активно использовать картинки в тексте. Я не уверен, что у эмодзи есть какая-то перспектива, в отличие от смайликов, которые уже заняли свое место.
В принципе, и эмодзи могли бы стать некоей семиотической системой, но в условиях спонтанно развивающегося интернета это очень непросто. Вот если бы некое мировое правительство село и решило: будем использовать эмодзи таким-то образом… Но этого не произойдет. Хотя эмодзи сегодня встроены в кодовые таблицы, договориться о правилах их использования пока никто даже не пытается.
На этом фоне любопытно посмотреть на то, что произошло со смайликами. Мы видим, что они сегодня используются во всех культурах, присутствующих в интернете. Но в разных культурах их используют по-разному, в разных мессенджерах существуют разные наборы смайликов. То есть мы примерно понимаем, как ими пользоваться, однако скорее на уровне тенденций, чем норм или правил, о которых мы договорились. Унификация произошла, но коснулась буквально нескольких смайликов. Мы понимаем, что значит улыбка, мы понимаем, что значит хмурое лицо, но гигантский набор из пятидесяти и больше смайликов практически не используется.
При этом смайлики, на мой взгляд, очень интересное коммуникативное явление, у которого в интернете есть свои нетривиальные функции. Отчасти смайлики выполняют роль знаков препинания, отчасти — мимики, интонации. Они интересным образом взаимодействуют с текстом: вытесняют точку, влезают по определенным правилам внутрь предложения, завершают его. Смайлики компенсируют строгость формальной письменной речи, придают ей эмоциональность речи устной. Поэтому можно сказать, что люди в них еще не наигрались.
Вроде бы эмодзи отчасти поглотили смайлики — например, они вытесняют их в твитах, причем дело не ограничении количества знаков. Но что будет с эмодзи дальше, пока непонятно. В значительной степени все зависит от того, кто будет ими пользоваться, насколько эмодзи будут характеризовать автора сообщения. Сегодня смайлик почти никак не характеризует человека, и если он моложе определенного возраста, то для него это почти обязательный элемент письменной речи. А эмодзи — элемент необязательный, и человек, который использует эмодзи, тем самым дает понять, что принадлежит к определенной группе, это такая особая самохарактеристика, с точки зрения коммуникации.
Поэтому, на мой взгляд, рано называть эмодзи неким важным достижением нашей культуры, рано говорить, что это устойчивый элемент письменной речи. Надо подождать еще пять-десять лет.
Тут я мог бы влепить эмодзи с елкой, потому что пишу эти строки, сидя на даче, но четких правил на этот счет нет, поэтому я, пожалуй, воздержусь.
Автор: Максим Кронгауз