Группа ученых исследовала изотопный состав птичьих костей, найденных в Чехии на археологических памятниках средней поры верхнего палеолита, чтобы выяснить рацион этих пернатых.
По всей видимости, уже между 30 и 27 тысячами лет назад местные вороны употребляли в пищу значительное количество остатков крупных травоядных животных, включая мамонтов, добытых людьми. Как сообщается в статье, опубликованной в журнале Nature Ecology & Evolution, это первые доказательства столь древнего синантропного образа жизни этих птиц.
С глубокой древности наши предки изменяли окружавшие их экосистемы. Обычно ученые изучают этот вопрос в контексте того, где и в какой степени люди поспособствовали исчезновению тех или иных видов животных и растений. Гораздо меньше известно о том, как животные адаптировались к жизни рядом с древними охотниками-собирателями, используя это соседство себе во благо.
В одной из работ, опубликованных три года назад, исследователи решили выяснить, как со временем менялся рацион обыкновенных лисиц и песцов, кости которых часто встречаются на европейских археологических памятниках позднего плейстоцена. Изотопный анализ останков животных, найденных на юго-западе Германии, показал, что уже на начальном этапе и в раннюю пору верхнего палеолита (около 42–30 тысяч лет назад) лисицы и песцы, скорее всего, кормились остатками крупных животных, добытых людьми.
На этот раз Хрис Бауманн (Chris Baumann) из Университета Хельсинки совместно с коллегами из Германии, Дании и Чехии сосредоточил свое внимание на птичьих костях, найденных на известных верхнепалеолитических памятниках Дольни-Вестонице, Павлов и Пршедмости, которые находятся в Моравии. Ученые отметили, что на этих стоянках, среди прочего, археологи нашли значительное количество птичьих костей, большая часть которых принадлежала воронам (Corvus corax). Возможно, древние люди добывали их ради перьев, но исследователи не исключили и другие причины.
В новой работе ученые отобрали для анализа стабильных изотопов углерода, азота и серы останки 17 птиц: воронов (n = 15), белоголового сипа (n = 1) и белой совы (n = 1). Сохранность 12 образцов оказалась достаточной для того, чтобы изучить рацион этих пернатых.
Исследователи обнаружили, что питание воронов, живших около 30,1–27,3 тысячи лет назад, мало чем отличалось от диеты крупных плотоядных животных, например волков, росомах или пещерных львов. Так, около половины белка эти птицы получали, питаясь мясом очень крупных травоядных — мамонтов и/или бизонов. При этом на долю этого источника пищи в рационе крупных плотоядных животных и песцов приходилось лишь около 40 процентов, а у проживавших на изученных стоянках охотников-собирателей — около 70 процентов (от 56,8 до 81,4 процента).
Исследователи разделили изученных птиц на три группы. В первую вошли два ворона со стоянки Павлов-I, рацион которых примерно на 73 ± 5 процентов состоял из мамонтов и бизонов. Этим они были похожи на восемь изученных охотников-собирателей из этого же памятника. Во вторую группу вошли птицы, питание которых примерно на 52 ± 4 процента состояло из остатков мамонтов и бизонов. Но при этом у них был заметный вклад других крупных травоядных, например лошадей, благородных оленей или шерстистых носорогов (около 33 ± 4 процентов). В третью группу попали вороны, основу питания которых составляли уже бизоны, лошади, благородные олени или носороги (около 40 ± 5 процентов).
Исследователи отметили, что рацион плейстоценовых воронов в целом мало отличался от питания охотников-собирателей, населявших Центральную Европу в среднюю пору верхнего палеолита. Вероятно, птицы питались остатками добычи людей и/или же забирались в места, где охотники-собиратели хранили мясо крупных животных. По данным ученых, это указывает на то, что уже 30–27 тысяч лет назад вороны вели себя как синантропные птицы.
Гораздо чаще ученые изучают современных воронов, нежели ископаемых. И это дает результат. Например, ранее мы рассказывали, что эволюционный успех воронов и ворон может быть связан с их длинными крыльями, крупным телом и мозгом.
Автор: Михаил Подрезов