Привет! Сегодня я расскажу о непредсказуемости животных и их нежелании подчиняться статистике и соответствовать ожиданиям ученых. А также о том, почему дикобраз грызет бетонный столб и о том, опасно ли купаться в реке, полной зубастых пираний.
Тропический лес в воображении многих предстает райским садом, в котором кишит жизнь и с каждого дерева свисает не меньше десяти обезьян, пара ленивцев и несколько удавов. Так, по крайней мере, представляют себе тропический лес мои родители, уверенные, что за каждым кустом меня тут подстерегает ягуар-людоед, а стоит опустить ногу в реку, как ее тут же обглодают пираньи или откусит кайман.
Все это не совсем так. Например, пираньи в реках и правда живут, и мы их постоянно едим. Но они нас — нет. Местные деревенские жители проводят в воде почти столько же времени, сколько пираньи, по нескольку раз в день купаясь прямо в одежде. Кажется, цель их — как можно дольше оставаться насквозь мокрыми, что, по-видимому, нужно для терморегуляции. Пираньи их кусать не пытаются. Говорят, что они нападают, только почуяв запах крови — например, из ранки на теле человека. Впрочем, от одного из моих ассистентов пиранья как-то раз откусила кусочек ноги — но рассказывают об этом как о чем-то весьма удивительном.
Что касается ягуара, то большинство людей, живущих или работающих в амазонском лесу, никогда с ним не встречались. Как, впрочем, и с другими большими кошками: участки обитания у них огромные, и, зная привычку местных жителей охотиться на все подряд, встреч с человеком они совсем не жаждут. Потревоженный зверь, например, самка с детенышем, может напасть, но случается это крайне редко. Хотя и случается: на моего ассистента (кстати, все того же, укушенного пираньей), когда он был подростком, напала самка ягуара, прыгнув в его каноэ. Зверя тогда пришлось застрелить, но надо отметить, что за все сорок четыре года, что он прожил в амазонском лесу, это была единственная его встреча с ягуаром.
Британский натуралист XIX века Генри Бейтс (Henry Bates), проживший одиннадцать лет в Амазонии (первые четыре из них, кстати, в компании своего знаменитого коллеги Альфреда Уоллеса), в своей книге «Натуралист на реке Амазонке» («The naturalist on the river Amazons») сетует на тишину и безжизненность бразильских лесов. «Мы не встретили тут шумной, кипящей ключом жизни. Обезьян не было ни видно, ни слышно, и дорогу нам не перебегали ни тапиры, ни ягуары. Птиц тоже, казалось, было крайней мало». Конечно, на самом деле, как позже признает и сам Бейтс, тропический лес полон жизни. Это и правда райский сад, волшебная шкатулка с сокровищами — но чтобы найти эти сокровища, требуются терпение и удача. Приехав в лес на неделю, можно не увидеть почти ничего, особенно если не знать, куда смотреть. Бывают дни, когда ходишь по лесу часами, не встречая ни птиц, ни обезьян. А бывает, что, выйдя на минутку к ручью умыться, встретишь сразу и шумную толпу саймири, и туканов, и задумчивую семью прыгунов.
Животные вообще плохо подчиняются статистике. Вид, описанный в книжке как редкий, может попадаться на глаза постоянно — например, просто потому, что каждый день бываешь в том конкретном участке леса, где он живет. Но иногда зверей можно увидеть в самых неожиданных местах. Например, по ночам меня часто навещает дикобраз. Наши домики на станции, как и все строения в этой местности, приподняты над землей на столбиках, и по ночам под полом всегда происходит какое-то копошение. Однажды меня разбудил особенно громкий грызущий звук — кхырт-кхырт, раздававшийся прямо у меня под головой. Оказалось, что это дикобраз (двухцветный дикобраз, Coendou bicolor), взъерошенный, похожий на подушечку для иголок зверь с круглым носом-луковицей. Поводя своим толстым цепким хвостом и шевеля богатыми усами, он увлеченно грыз что-то под домом, ничуть не смущаясь моим присутствием. К моему великому удивлению, грыз он бетонный столб, подпирающий дом.
Вообще-то дикобразы питаются листьями, плодами, корнями и корой, а вовсе не бетоном. Но бетонный столб, по-видимому, содержит кальций или какие-то другие вкусные минералы — по крайне мере, дикобраз наведывается под дом так регулярно, что скоро этого бетонного столба, кажется, не станет. Бетонную диету наш дикобраз разнообразит глиной и иногда человеческой мочой, для чего навещает наш туалет — обычный деревенский туалет, стоящий отдельно. Дикобразы вообще известны своими странными пищевыми пристрастиями. Из-за строго вегетарианской диеты они испытывают постоянный дефицит натрия и поэтому пожирают все, что содержит соль — как делают, например, олени. Особенно любят они деревенские туалеты, где они грызут дерево или фанеру, пропитанную мочой. Впрочем, фанера им нравится и сама по себе, потому что клей, скрепляющий ее, тоже содержит соль.
В Северной Америке дикобразы, пожирающие туалеты, часто становятся настоящей проблемой, которую все со всей серьезностью обсуждают и даже патентуют «дикобразоотталкивающую» фанеру. Также дикобразы лакомятся веслами, рукоятками топоров и седлами, пропитанными потом, а в тех местах, где зимой дороги посыпают солью, жуют автомобильные шины. Еще они едят сброшенные оленьи рога и кости — именно этим, кстати, верующие в снежного человека и прочих бигфутов объясняют отсутствие находок костей этих криптосуществ: конечно же, их сожрали дикобразы.
Автор: Соня Долотовская